back button

 

 

 

VISHKI(in russian)

 

It is mentioned that in 1847 the population of Vishki was 959 inhabitants in which 668 Jews

 

Вишки

Поселок известен тем, что здесь родилась Марта Скавронская, известная впоследствии как Екатерина I, русская царица, жена Петра I. Само местечко возникло  в XVIII веке, а евреи здесь появились в конце XVIII века и до 40-х годов XIX века составляли большинство населения.

В начале ХХ века сокращение населения объясняется потоком беженцев в годы Первой мировой войны, а позже – отъездом еврейской молодежи в Палестину и их переселением в города Латвии.
В середине 30-х годов ХХ века в местечке было 158 домов, из которых 88 принадлежали евреям. В Вишках плодотворно работала еврейская община, при которой действовали Hevra Kadisha (Похоронное общество), Bikkur Cholim (Общество по оказанию помощи больным), а также синагога. Почти 100 лет раввинами в местечке были выходцы из семьи Платинских (Плацинских) [44].
После Первой мировой войны многие жители поселка застали свои дома разрушенными или уничтоженными. Руководство еврейской общины сумело в 1920 году на полученные гранты от американской еврейской благотворительной организации «Джойнт» начать восстановление домов, принадлежавших евреям.
Для еврейской жизни поселка характерно участие в политической жизни. Первой политической организацией здесь была ячейка социал-демократической партии «Бунд», последовательно отстаивающей интересы мелких ремесленников и торговцев. Но в дальнейшем преобладали сионистские организации.
Как и везде в Латгалии, евреи Вишек занимались в основном мелкой торговлей, ремеслом, а также были разносчиками товаров. Из 58 магазинов 50 (!) принадлежали евреям. Еврейские дома были разбросаны по всему местечку, но больше всего они теснились на улицах Аглонас (ранее Петербургас), Краславас, Ригас (теперь Тиргус). На Аглонской улице дома примыкали друг к другу, их внешний вид говорил о том, что здесь живут бедные люди. Почти в каждом доме была мелкая лавочка. Лишь дома местных «богатеев» Бориса Уздина и Иоселя Гроба выделялись своими размерами. На улице Тиргус жили самые бедные евреи – мелкие торговцы и ремесленники (кожевенники и жестянщики). Рядом с ул.Аглонас находилась и синагога. В лавках продавали хлеб, мясо, муку, одежду, обувь, посуду.
Латышская писательница и краевед Албина Рачинская (Анна Заране) вспоминает, что их дом регулярно навещали два еврейских разносчика: Хаим и Сима. Один привозил кое-что из одежды, другой – жестяные изделия. Иногда они оставались ночевать, тем более в пятницу. Тогда они покрывали голову талесом и молились, по особенному качаясь, а детям хозяев в это время надо было быть тихими и послушными. Крестьяне всегда ждали еврейских разносчиков, которые стали «своими» в латышских домах. Их уважали за честность и доброту, исполнительность и религиозность. Ведь все знали, что на дне их корзин всегда лежали талес и молитвенник.
Евреи в Вишках служили айзсаргами, составляли большинство в пожарной команде местечка. Оркестр пожарной команды, которым руководил Мозус Улфкерман, был желанным гостем на всех праздниках. Отношения между людьми разных конфессий были дружелюбными.
Лето 1940 года резко изменило жизнь местечка. Были национализированы магазины, замерла еврейская общественная жизнь. Самый богатый из евреев Борис Уздин был репрессирован.
В конце июня 1941 года местечко было захвачено немецкой армией. Армейские части нашли общий язык с местными жителями, не причинив им никакого вреда. Однако через несколько дней в местечке появилась специальная оперативная группа (эйзаценкоманда), члены которой врывались в дома местных жителей, забирая деньги и драгоценности. В бывшем трактире Я.Бекеша была организована комендатура, начальником которой стал Ратниек, а его заместителем – Саулиш, оба – местные  жители. В здании пожарного депо организовали тюрьму, в которой содержались не только местные евреи, но и жители местечка, сочувствующие им. Так, в заключении оказался отец Э.Ионана, который был наказан за то, что в его доме разместили «красный уголок». Желающих участвовать в уничтожении евреев оказалось не так уж много, ведь с еврейскими соседями многих связывала многолетняя дружба. Григорьев отказался заниматься этой «работой». Его дочерей отправили на принудительные работы в Германию. Резко осуждал немцев и гонения на евреев настоятель местной православной церкви протоиерей  Григорий Дрибинцев.
Наибольшую активность в задержании евреев проявили Саулиш, Лоцик, Слапня, Колуж, Брейдак и другие. Заключенных в тюрьме неевреев запугивали расправой, если они откажутся участвовать в уничтожении евреев. На некоторых угроза подействовала: 18-летний арестованный комсомолец Радишкевич согласился смыть «вину» еврейской кровью. А на мосту уже стояла охрана, которая препятствовала выезду из Вишек. Местных евреев расстреливали в лесу близ деревни Острово. Так, местная жительница Фелиция Ловчиновская вспоминает, что к ней пришел знакомый и сказал: «Фелиция, убери корову, сейчас туда приведут евреев на расстрел». И действительно, вскоре появились вишкские евреи. В лесу были размещены пулеметы, все было готово, до начала акции оставались считанные минуты. Но вдруг появилась автомашина и немецкий офицер неожиданно приказал отменить расстрел. Евреям разрешили вернуться домой, взять драгоценности и подготовиться к эвакуации.
Большинство евреев тщательно упаковывали свои ценные вещи, они не верили, что идут на смерть. Некоторые пытались спрятаться в погребах и на чердаках своих домов, в хлевах, сараях, в стогах сена, на кладбище, просили соседей присмотреть за скотиной и домом. Многих быстро нашли. Расстреливали евреев прямо в Вишках.
В июньскую ночь в дом к Вере Галвадате кто-то постучал. На пороге стояла еврейская женщина с мальчиком. Не входя в дом, дабы не причинять вреда хозяевам, она попросила еды и шапку для мальчика. Хозяева, накормив их, посоветовали ей направиться в Аглону, а затем – на восток, в Россию. Позднее она была схвачена и расстреляна в Аглоне. Здесь же в Вишках во время войны некоторое время прятались скрипачка из Даугавпилса Циля Градис и ее сестра, ныне проживающая в ЮАР. После войны никто из вишкских жителей так и не смог сказать, у кого спрятал сестер их преподаватель  музыки из Даугавпилса Паул Круминь. Весь ужас Холокоста  пережили вишкские евреи Иосиф Рейн, Гирш Погиль и Сэм Зеликсон, прошедший путь из Даугавпилса через Кайзервальд.
Крестьяне из окрестных деревень помогали в эвакуации евреев: кто дал лошадь, кто телегу. Евреи двигались в сторону Даугавпилса. Старых и больных расстреливали по дороге, у некоторых отобрали драгоценности. Тех, кто остались в живых, отправили в Даугавпилсское гетто. Член пожарной команды и дирижер оркестра Улфкерман был расстрелян в гетто за то, что вступил в спор с охраной. Большинство вишкских евреев взошли на Голгофу в августе 1941 года – в Межциемсе.
В Вишках к еврейским домам были прикреплены белые листочки с предупреждением, что вход в них воспрещен. Имущество евреев в первую очередь получили те, кто активно участвовал в расстрелах. Уже после войны пустующие еврейские дома были распроданы нуждающимся соседям, чьи дома сгорели во время войны.
Вишки стали местом последнего пристанища и дагдских евреев. Жители деревни вспоминают, как ранним июльским утром со стороны Аглоны двигалась уставшая группа дагдских евреев, а за ними следовали телеги. Евреи пытались прятаться по дороге во ржи, но безуспешно. Жителей предупредили, что любая попытка дать евреям убежище кончится для них печально. Как вспоминает И.А.Куклихина (урожд. Дрибинцева), в конце июля 1941 года она шла по улице, услышав какой-то шум. По дороге гнали большую группу евреев, большинство составляли женщины. Ее поразило то, что в толпе шли два подростка, неся на плечах стиральную доску, на которой сидела старая женщина и звала: «Циля, Боря, Рива». Когда же местная учительница Лялина попыталась напоить страждущих, охранник грубо оттолкнул ее. Только Ольге Истиковой и ее матери удалось дать страждущим воды и хлеба. Колонна удалялась, а женщина на стиральной доске продолжала кричать, умоляя дать ей пить. Усталых евреев гнали в сторону Калнавишек, где уже были вырыты могилы у глиняного карьера. Толпа медленно поднималась по дороге. Рядом был виден Вишкский костел. В 10 часов утра тишину разорвали пулеметные очереди на окраине Вишек. В течение двух часов продолжалась кровавая бойня. А потом все стихло. Некоторые евреи еще подавали признаки жизни, но их добили… Карьер был заполнен глиной до краев, а местные жители, пришедшие сюда позднее, заметили, как рядом с ними «шевелилась» земля… Весной 1942 года из карьера потекла алая вода, местами показалась части человеческих тел. Учительница истории, краевед из Аглоны, ныне пенсионерка В.Гудлевская считает, что небольшая часть вишкских евреев была убита в Аглоне вместе с евреями из Гравер.
Прошло 60 лет со дня этих страшных событий. Карьер зарос травой, ничем не выделяется и пригорок, где строчили пулеметы. Писательница Альбина Рачинская, ныне проживающая в Елгаве, в письме к своей подруге, учительнице и краеведу Леоноре Петровой из Вишек высказала искреннее удивление тем, что не увековечена память невинно убитых вишкских евреев. 6 октября 2001 года при активном участии Леоноры Петровой на средства Вишкской волости памятник погибшим евреям Дагды и Вишек был открыт. На камне высечены магиндовид и надпись на латышском языке. Памятник открыт на Калнавишкской дороге на месте расстрела евреев. В музее Вишкского совхоза-техникума (ныне профучилища) находятся собранные Леонорой Петровой материалы, посвященные жизни и трагедии вишковских евреев. Она опубликовала статью об итогах своих исследований [45].
Небольшая группа вишковских евреев, выживших в огне Холокоста,  в первые дни войны успела эвакуироваться на восток. Летом 1944 года, когда Вишки освободили, в первых рядах наступающих войск был житель Вишек Беньямин Погиль. Его брат Гирш (Ирше) Погиль два с половиной года прятался в деревне Харцишки в хлеву крестьянина Сергея Трофимова. Степанида Кузнецова, сестра Сергея Трофимова (им обоим присвоено звание «Праведник народов мира»), вспоминает, что Г.Погиль, услышав около своего дома выстрелы, когда он шел за водой, упал в высокую траву и затаился. Так он пролежал до глубокой ночи, затем пришел к Трофимовым. Этот вишкский еврей верил, что он доберется до линии фронта или уйдет к партизанам. Но фронт уже был далеко, а партизан поблизости не было. В августе брат С.Трофимова Артамон привез еще одного вишкского еврея – портного Иосифа Рейна, который находился в Даугавпилсском гетто, но А.Трофимову удалось договориться с охраной и якобы вывезти И.Рейна временно на работу. Не раз приходили местные каратели: здесь они устраивали попойки. Когда в доме были непрошеные гости, Сергей Трофимов вывозил евреев на телеге в поле, прятал в стоге сена.  Г.Погиль, сидя в хлеву, все время молился. Жену Сергея Трофимова Г.Погиль ласково называл «матушкой». Однажды Гирш, не выдержав заточения, вечером вышел в ближайший лесок за земляникой. Он так увлекся, что потерял паспорт, который всегда был при нем. Утром к Сергею Трофимову пришел сосед с паспортом Г.Погиля. «Ну что будем делать?» - спросил сосед. Сергей Трофимов рассказал об этом прячущемуся еврею, и тот дал соседу денег за молчание. По одной из версий, Гирш Погиль так и говорил: «Меня спасли деньги». После войны Г.Погиль работал в Вишкском магазине, и когда туда приходил Сергей Трофимов, то спасенный всегда платил за своего спасателя.
Иосиф Рейн работал портным в Даугавпилсе.
А вот судьба Семы (Сэма) Зеликсона сложилась иначе. Он родился в 1929 году в Вишках. Здесь закончил хедер и 4-классную школу. Часть его родственников была отправлена в Сибирь в 1941 году. В Даугавпилсском гетто 12-летний Сема получил красную карточку, так как топил печки углем. Гетто в первые месяцы было переполнено, часть узников ночевала прямо под открытым небом, на земле. Большинство даугавпилсских евреев находилось в бывших казармах: те, кто работал на немцев, спали на верхних полках, а неработающие – на нижних. Основной едой была картошка. Однажды за нарушение лагерного режима на площади в гетто повесили 12 евреев, которых для устрашения не снимали в течение двух суток.  Затем наступил черед отца мальчика. Охранник, которому Сема чистил обувь, пнул его сапогом. Отец спросил: «Что ты делаешь?» - и тут же на глазах сотен людей был застрелен. Ребенок от ужаса даже не мог заплакать. Бесконечные сортировки значительно уменьшили число обитателей гетто. После одной из них были увезены братья Семы. Однажды группу евреев посадили в товарные вагоны и куда-то повезли. Но мать сумела вытолкнуть ребенка в окно поезда, а затем выпрыгнула сама. Они спрятались в лесу, а затем в течение двух дней пробирались в сторону Вишек. Они скрывались на заброшенной ферме, но звон нечаянно выбитого стекла привлек внимание местных жителей. Подросток с матерью спрятались в стоге сена. Местные жители, проходя мимо, протыкали стога вилами, а мать своим телом прикрывала ребенка. Через несколько дней их все-таки поймали и отправили в Вишки – в тюрьму. Здесь Сема с матерью провели 6 месяцев. Палачи его мучили. На нем тушили горящие спички, пытали электричеством, чтобы добиться признания, не прячется ли еще кто-нибудь в стогах сена. Приходилось спать на полу. Еда состояла из баланды и сырой картошки. Через полгода узников опять вернули в Даугавпилсское гетто. Во время одной из проверок немцы решили избавиться от маленьких детей. Мальчик встал на ботинки и спасся. А мать погибла в одной из акций.
В 1943 году Сема попал в концлагерь Кайзервальд, что около Риги. Жили в перегруженных бараках, работали на огородах, день начинался в 6 часов утра и заканчивался в 10 часов вечера. Мальчику удалось бежать и он спрятался на кладбище. Днем спал рядом с могилами, прикрываясь ветками, а ночью искал картошку. Все время мучил голод. В очередной раз был пойман и прошел ужасы Штутгофа, Нойенгама, Аушвица, был освобожден в Берген-Бельзене. Затем жил в Израиле и США [46].
Такова судьба немногих вишкских евреев, которым чудом удалось остаться в живых.

 

 

 

scrolllogo 

 

 

 

class="Style1">